Утром Матвей собрал чемодан. За прошедшие годы эта процедура была поведена до автоматизма и не занимала более десяти минут. Отличием от обычных дорожных наборов стали только уложенные в чемодан баллончик с репеллентом от комаров и две литровые бутылки. С питьевой водой и с виски. Что-то подсказывало Матвею, что лишними эти предметы не будут. Через четыре часа Матвей дремал в кресле бизнес – класса комфортабельного «Аэробуса», вспоминая свою прошлую командировку в Анголу. Ту, что была в прошлой жизни.
Молодой и счастливый советский представитель, гордый доверенной ему миссией защищать интересы Родины на далеком африканском континенте. Могучий поток классового самосознания подкреплялся тогда робкими надеждами заработать на автомобиль и право хоть изредка посещать валютный магазин «Берёзка». Тщательно упакованные в «русские чемоданы» - красиво и надежно увязанные картонные коробки – сковородки, марганцовка и противокомарные сетки служили гарантией будущего налаженного быта. Трудности страны, уже много лет находящейся в состоянии пусть вялотекущей – с российской точки зрения – но всё же гражданской войны не пугали. Хотелось работать и доказывать свою полезность.
Из иллюминатора самолета столица Луанда казалась роскошной сказкой под куполом ярко – голубого неба на берегу темно – голубого океана. Белые домики под красными черепичными крышами утопали в тропической зелени. Какая, к чёрту, война!? Живи и наслаждайся! Самолет сел и картина резко изменилась. Выбитые стекла домов, заваленные мусором разбитые улицы, толпы пыльных и оборванных людей. Но даже квартира без воды и электричества, со шныряющими по полу крысами не смогла испортить празднично – боевой настрой. Молодость, оптимизм и верные друзья помогли преодолеть мелкие житейские трудности. Память вычеркнула весь негатив, и осталось общее яркое впечатление с большим знаком «плюс».
И вот - снова выход и прохладного самолета в плотный жарко – влажный воздух. Моментально ставшая влажной кожа, ослепительное солнце и красная земля за островками сохранившего асфальта словно слизнули прошедшие годы. Здравствуй, Африка!
В аэропорту «4 февраля» к Матвею буквально подскочил низенький толстячок с обильно посыпанным капельками пота лицом и темными кругами подмышками легкой тропической рубашки. Тот самый представитель, который должен был помогать в выполнении ответственного задания. «Пятачок» - сразу окрестил его Матвей. «Пятачок» оказался расторопным. Формальности улажены, и через час они уже сидели на первом ряду просторного салона «Боинга», взявшего курс на Лубанго, центр одноименной провинции на юге Анголы. Придя в себя после резкого, почти по вертикали, взлёта самолета – Матвей уже успел забыть, что пилоты здесь так взлетают из опасения получить пулю или ракету из раскинувшихся под крылом джунглей – он смог уделить внимание своему сопутешественнику. Непрерывно моргая маленькими глазками, «Пятачок» связно и бойко изложил программу их поездки, которую он, надо отдать должное, отработал со всем прилежанием и в полном соответствии с «легендой» их поездки. Он также передал Матвею конверт с фотографией Дымова и подробной справкой на бывшего советского военного переводчика. И самое удивительно было в том, что Матвей действительно вспомнил Дымова.
…Советская военная миссия в столичной Луанде располагалась в одном большом доме на окраине города. Это был особый мир, плотно сбитый в единый коллектив железной дисциплиной и отдельной, для себя созданной, цивилизацией. Её основой были постоянные вода – электричество – кондиционеры – снабжение. Там были столовая и кинозал, куда, как на светскую тусовку по вечерам приезжали имеющие свой автотранспорт иные представители советской колонии. Матвей частенько там бывал, имел многочисленных приятелей. В одной из компаний он и познакомился с Дымовым. Матвей вспомнил, что у Дымова была жена, сильно крашенная блондинка с южнорусским говором, любившая шумные застолья и достаточно раскованно ведущая себя с другими мужчинами. В её присутствии Дымов всегда мрачнел и быстро напивался. Злые языки говорили, что повод для этого у него был…
Итак, что же там ещё есть в справке?
Ага, Дымов почти ровесник Матвея, окончил Военный институт с португальским языком. Три командировки – Ангола, Мозамбик и опять Ангола. За пятнадцать лет службы дослужился до майора. Карьерист, однако.
Уволился из Вооруженных сил. Год сидел без работы. Затем занялся бизнесом, используя прежние африканские связи. Место работы….
Ба, да это же компания убиенного Кульчитского. Является представителем компании в Анголе, живет в Лубанго, без семьи. Часто ездит в командировки, в соседние страны. Вот и обязательная приписка – «Не женат. Имеет тягу к спиртному. Неразборчив в связях». Хороший служака писал, чувствуется школа.
То есть, по всем статьям - наш человек. А что еще делать небедному одинокому мужчине в чужом, забытом Богом городе, в перманентно воюющей стране? Особенно, если вся твоя работа – смотреть, как действует отлаженный механизм «товар – деньги – товар».
И, обращаясь к умолкшему «Пятачку»:
- А вы, сударь, часто бываете в Лубанго? Хорошо лично знаете Дымова?
- Да нет. Был пару раз за последний год. С Дымовым знаком шапочно.
- Откуда тогда столь исчерпывающие данные?
- Есть источники среди ангольцев, хорошо знающих Дымова.
Произнеся эту многозначительную фразу, «Пятачок» важно нахмурил свои куцые брови и важно засопел.
Ну что же. Есть, так есть. Флаг вам в руки…
Лубанго произвел более благоприятное впечатление, нежели столичная Луанда. Несмотря на свое расположение практически в центре противоречий и вооруженных столкновений, городок был чист и опрятен. Видимо, и в этой стране любые катаклизмы всю грязь и пену приносят в столицу, очищая от неё окраину. Знакомо…
В гостинице был свет, из крана текла вода, на окнах стояли сетки. Гулко работал кондиционер. Фантастика для страны, уже не одно десятилетие пребывающей в состоянии гражданской войны. Матвей принял душ, побрился, переоделся, спустился в холл. Там его уже ждал тоже благоухающий неплохим одеколоном «Пятачок» в свежей рубашке. Для подтверждения легенды пребывания в Лубанго провели две встречи, с руководителем местной администрации и бизнесменом из ЮАР, успешно промышлявшим лесом и имевшим в Лубанго небольшую лесопилку.
Местный губернатор жил в некогда роскошном колониальном особняке. Во дворе дома стояло много автомашин в разной степени разобранности, бегало много детей разнообразного возраста, и хлопотали по своим извечным домашним делам немало женщин. Дамы были в большинстве своем дородны, горделивы, в еще детородном возрасте. В самом центре двора, под кронами двух деревьев, был сложен костер. Из стоящей на нем огромной кастрюли аппетитно пахло рисом, мясом и какими-то вкусными специями.
Всё явно свидетельствовало о том, что вождь лично и успешно решает проблему демографии, нехватки мужчин и снабжения населения продовольствием. Пока только в своей семье, но это только начало. Он ведь на своем посту только двенадцать лет. А, впрочем, не надо лезть со своими мерками в чужой мир. Бесполезно и вредно для собственного здоровья.
Сам губернатор, встретивший их в своем кабинете, был, как и положено, тучен и величав. Восседая под струями вентилятора в потертом кожаном кресле, он внимательно внимал сладким речам «Пятачка». Глаза губернатора были приоткрыты, а голова, с уже начавшими седеть завитушками волос вокруг начальственной лысины, важно кивала. Воодушевленный вниманием, «Пятачок» искусно плёл кружево цветастных фраз, яростно жестикулируя в лучших традициях африканской беседы. Он убедительно расписывал перспективы возможного сотрудничества провинции с российскими партнерами, живописал выгоды, которые посыпятся на Лубанго в виде новых рабочих мест, налогов и инфраструктуры. При этом мастерство «Пятачка» было столь высоким, что сам вид бизнеса, который «русские братья» предлагают, не был назван ни разу. Видимо, такова была специфика местного делового общения. Матвей помнил, что в прошлой жизни деловые разговоры с местными руководителями были значительно более короткими и деловыми. Правда, и стоили они нашему государству значительно дороже.
В заключение беседы губернатор встал с кресла (Матвей увидел, что одна нога у него – протез), крепко пожал визитерам руку и на чистом русском языке спросил:
- А водка есть?
Видимо, хорошую школу пролетарской солидарности прошел этот человек где-то на просторах великого СССР, прежде чем судьба вынесла его на поверхность родного континента. «Пятачок» сразу достал из своего атташе-кейса пару больших бутылок «Столичной» и вручил их губернатору. Взяв водку, вождь также на русском сказал промолчавшему всю встречу Матвею:
- Заходи потом, поговорим.
Затем, сильно хромая, молча вышел из комнаты. Ужинать не пригласил. А, впрочем, с какой стати? За дверью Матвей увидел большой стол, накрытый для одного человека. Он живо представил себе, как вождь будет ужинать один, пить водку и с тоской вспоминать общежитие их партшколы где-то под Воронежом. Свою группу ангольских слушателей, худых и вечно мерзнущих под своими куцыми одеялами и пальтишками. Он вспомнит, как бегали они в дни стипендии за водкой и конфетами. И наверняка выпьет отдельно за тепло и ласку пышных русских поварих, жалеющих их, «Мауглей».
Следующим пунктом их программы был визит к юаровцу. Гражданин
Южно-африканской республики оказался таким же рыжим, как «Пятачок», но был высок, крепок и недоверчив, как его предки – голландцы, некогда с особой жестокостью завоевавшие себе место под африканским солнцем. После целого ряда направленных профессиональных вопросов (на которые он, впрочем, получил не менее профессиональные ответы), бизнесмен убедился, что русские не представляют угрозу его лесному бизнесу, он предложил им по стаканчику пива. На ужин, который, судя по запахам, готовился в доме, он тоже не пригласил. Хотя бутылку водки в качестве сувенира получил. Пока долго пили стаканчик пива, Матвей оглядел комнату, в которой их принимал юаровец. Стены были обильно увешаны оружием. Коллекция, которая начиналась охотничьим копьем с каменным наконечником, луком из рогов антилопы и кожаным колчаном со стрелами, переходила в такие современные средства убийства, что их предназначение уже никак не ограничивалось охотой на представителей африканской фауны. По меньшей мере, стоявший в углу миномет едва ли предназначался для добычи одним выстрелом целого стада слонов. Из охотничьих же трофеев, коими обычно щедро украшают стены своих жилищ истинные любители, в этой комнате были лишь впечатляющие своими размерами рога какого-то крупного африканского «рогоносца». Да и то, у Матвея сложилось впечатление, что этот трофей был нужен только для того, чтобы развесить на нём несколько револьверов и боевых ножей.
Двор лесопромышленника был окружен мощным трехметровым забором, с натянутой колючей проволокой. Когда Матвей с коллегой выходил из дома не слишком гостеприимного хозяина, он обратил внимание на группу одетых в камуфляж мужчин самых различных цветов кожи и национальностей, вооруженных пистолетами, ножами и скорострельными винтовками. Под навесом стояли два армейских вездехода на огромных колесах. Да, лесозаготовки – штука опасная.
И не только в Африке.