Вечно во что-нибудь вляпаетесь…»
(из старинного русского водевиля)
«Так вот ты какая, спокойная старость» - привычная мысль лениво вползла в голову. Да и действительно, привычные мысли, традиционный распорядок дня – все эти милые мелочи, заботливо сужающие думающий сегмент серого вещества до удобной формулы «еда – горшок - подушка» и есть начало завершающего этапа достойно прожитой жизни.
Когда уже не надо будет торопиться на работу, очень быстро и внимательно просматривать все новостные сайты, а потом что-то жадно делать, писать, доказывать, созваниваться, встречаться, подписывать, злиться, ругаться, улыбаться, жать руки и раздавать визитные карточки. Потребность в общении, распухшая записная книжка, вечно живой мобильный телефон, нехватка времени и трещащая утром голова отойдут куда-то назад. Круг приятелей сужается, названия всевозможных харчевен и иных прелестных заведений подергиваются в не натруженной памяти дымкой былого.
Из интеллектуальных занятий остаются только кроссворды с уже напечатанными на другой странице ответами и ненавязчивое чтиво в мягких обложках с незамысловатыми сюжетами.
Мозговые клетки будут за ненадобностью отключаться и уходить на отдых. Пока, в один прекрасный момент, мозг не убедится в том, что мыслей в нем не осталось. И тогда он отдаст последнюю команду – отключать друг за другом все органы жизнеобеспечения и перевести весь ненужный уже организм в иную реальность.
Эх, Матвей, Матвей, тебе бы книжки писать, а ты все ерундой занимаешься. Бесплатно думаешь…
Щурясь от мягкого осеннего лучика солнца, Матвей сидел на облюбованной им скамейке небольшого скверика и предвкушал первый, самый приятный, глоток из жестяной баночки. И ведь знал, наверняка знал, что вредна для здоровья эта шипучая жидкость, но как приятно пробегал первый глоток по томящемуся пищеводу, внося в эту жизнь новые краски восприятия.
«Скоро затолстею, обрюзгну и скурвлюсь окончательно. Со всё более плоского зада будут совсем не элегантно свисать брюки, красноречиво говоря мимо идущим дамам о бесперспективности знакомства; из ушей и носа мощно полезет волосяной покров; сильно запахнет плесневелым козлом. Буду брюзжать и вреднеть. Чем отнюдь не удивлю моих близких».
Так льстя себе, нынешнему, Матвей достал газету, закинул ногу на ногу и, готовясь к ласкающему слух щелчковому вскрытию заветной баночки, оглядел окрестности. Не только для того, чтобы убедиться в отсутствии стражей порядка (пристанут ещё «за распитие»!), а дабы узреть неизменный, а посему – успокаивающий пейзаж в этом уютном уголке Москвы.
Он любил эту старую Москву, в пределах её Садового кольца. Где еще сохранились вот такие спокойные уголки тишины, словно отрезанные невидимой стеной от шума и чванства Столицы? Какая-то внутренняя энергетика была в этом старомосковском районе Замоскворечья. Не зря же когда-то даже всемогущая Золотая Орда держала здесь свою ставку. И баскаки, сборщики ханской дани, которые наверняка понимали толк в той, не менее вкусной, чем сейчас, жизни, селились тут. Да и подворья почти всех известных российских монастырей нашли свое пристанище именно в этом районе. Потом здесь строилось московское купечество, тоже знавшее кое-что послаще морковки и ценившее редкие минуты душевного общения за выставленными в сады над Москвой-рекой самоварами. Да и заносчивое московское дворянство не стыдилось ставить здесь свои особняки рядом с хоромами купечества. Видимо, есть какая-то высшая историческая справедливость, не позволяющая новому московскому капиталу нарушать этот стиль, и сегодня, по прошествии нескольких столетий, дух Замоскворечья и восстановленные «по образу и подобию» малоприметные снаружи, но явно непростые внутри, особнячки славно вписываются в старорусский архитектурный лад.
Матвей приходил сюда дважды в неделю. После ухода с государевой службы он хорошо поработал в руководящем кабинете крупного холдинга, что в совокупности обеспечило ему определённую финансовую независимость. Он согласился на должность советника в компании, где не был связан приятельскими или родственными отношениями. Он просто делился приобретённым опытом и знаниями за весьма неплохие деньги. Их ему платили за три неполных присутственных дня в неделю, работу головой вне кабинета, за чувство собственной востребованности и возможность «выгуливать» свой, далеко ещё не устаревший, гардероб. А посещение после «напряжённейших» рабочих часов этого скверика с обязательной кружечкой – бутылочкой – баночкой (по погоде и настроению) на этой скамейке или под навесом – это просто «расслабуха», типа – «могу себе позволить».
Можно было, конечно, просто зайти в какую-нибудь харчевню, которые в огромном количестве появились по всему городу, а в этом районе вообще были на каждом шагу. Как правило, там вкусно готовили, а от чебурека или куска хорошо прожаренного мяса Матвей никогда не отказывался. Но хотелось посидеть вот так, на свежем воздухе, вспомнить свою не очень сытую студенческую и служебную молодость, да и просто посмотреть на идущих мимо людей и насладиться этим уголком старого города.
Итак, обзор окрестностей с лёгким анализом увиденного.
Старый московский дворик метут китайскими мётлами узбекские или чувашские дворники. Если продолжить ёрничать на тему интернационализации, можно сказать, что метут они у построенного турками дома, где живут, в основном, … ну, в общем, не славяне, и метут они за американские доллары и премиальную турпутёвку в арабские эмираты, где, наконец, увидят русских. Других, не тех, которые до сих пор живут в сохраненных пока старых московских домах и ходят каждый день мимо дворников, ругая «понаехавших».
Невысокий, складно вписанный в этот район, домик, пожалуй, неплох, но с парковкой сложновато. Подземный гараж не смогли, видимо, подкопать. Река близко? Или подземные коммуникации?
Да, утрачены секреты старинного строительного мастерства. Вот, на расположенной недалеко, старинной Садовнической улице, еще в далеком 17 веке была построена церковь с целым рядом хозяйственных построек. Умели жить братья во Христе! Вкусно жили, припеваючи. Да и плохо ли – отвечать только перед своей совестью, не обращая особого внимания на мирскую суету. В том, видимо, и заключается основное нелингвистическое отличие между этими братьями и нынешними «братками». Но строить прежние братия умели. В этом самом церковном строении, где сейчас по-прежнему находится подворье Соловецкого монастыря, есть и многоярусные подвалы и ходы, куда не пускают даже археологов. Предания, передаваемые устами подвыпивших церковных служителей, гласят, что и поныне есть там заповедные подземные кладовые и ходы тайные, ведущие в другие московские строения, включая даже кремлевские. А ведь здание находится меж двумя реками, в сложнейшем переплетении подземных перетоков.
А современные здания «плывут», обходясь без столь нужных москвичам, особенно богатеньким, подземных гаражей.
Вот, пожалуйста, даже сейчас во дворике, несмотря на казалось бы рабочее время, жмутся дорогие иномарки, мешая дворникам заслуживать путёвку, а оставшимся ещё в центре Москвы москвичам - передвигаться. Пешком.
Как будто в подтверждение этих мыслей во двор с трудом втиснулся роскошный черный «Мерседес» с тонированными стёклами, за ним следом – огромный джип. Ясно, что с охраной. Естественно, тоже чёрный и затемнённый. «Ну и что толку от этой охраны? В этой автотесноте они даже дверцы не смогут распахнуть, чтобы «в случае чего» выпрыгнуть. А им это надо - за кого-то под пули или гранату прыгать?» - мысли Матвея текли медленно и «чиста-а» автоматически. Кортеж остановился у подъезда «элитного дома для состоятельных, уверенных в себе людей». Из передней двери «Мерседеса», как черт из табакерки, выскочил совсем уж личный охранник, забежал в подъезд, тут же выбежал обратно («ну и что он успел там оценить?») и открыл хозяйскую, заднюю дверь. Хозяин, в светлом костюме, солидный и сверкающе - лысоватый, вынес своё не мелкое тело из авто. Прежде чем зайти в подъезд, он становился на мгновенье, видимо, тоже наслаждаясь ласковым солнышком и прохладой политого из шланга двора.
В этот момент Матвей дёрнул кольцо банки. В гулкой тишине двора, где даже дворники, опёршись на свои орудия труда, смотрели на прибытие высокой особы, щелчок оказался неожиданно громким. «Босс» и его охранник даже вздрогнули и оглянулись.
В тот же самый момент, с секундным опозданием и уже без щелчка, на светлом костюме «босса» вдруг появилось тёмное пятно, которое стало разрастаться на глазах. «Босс» медленно осел на землю. Стоящий рядом охранник так стремительно лёг на него, что Матвей ещё успел подумать: «А ведь раздавит…» Из джипа выпрыгнули ещё двое, и, целя по сторонам пистолетами, стали изображать охрану и бдительность. И здесь у Матвея запел звонок мобильного телефона. Тоже громко, на весь двор. Он отставил банку, достал телефон и открыл его – всё это отвлекло Матвея от происходящего. На дисплее высветились слова «номер не определён». Многие из знакомых Матвея, особенно по государственной службе, пользовались услугой «антиопределитель», и звонок не вызвал удивления.
- Да, слушаю.
Незнакомый голос в трубке:
- Всё в порядке.
- Алло, кто это?
Гудки отбоя.
Какое-то неприятное чувство прошлось прохладным ветерком по спине Матвея. Уже было забытое чувство опасности, или, как его называют «видавшие виды бойцы» - «чувство …пониже спины» - вновь посетило его.
Подумалось: - «Ну, началось…».
И не ошиблось.
Через минуту у скамейки Матвея стояли двое охранников из джипа, наперебой задававшие ему разные вопросы. Искушённый в юриспруденции и в жизни, Матвей, конечно, нежно их «отмотивировал». В сжатых, но допустимых в цивилизованном обществе выражениях. Но настырные охранники настоятельно попросили его подождать «прямо здесь ещё пару минут». И была в их просьбе такая настойчивость, а во взглядах – такая любовь ко всему человечеству, что Матвей вспомнил про недопитую баночку и газету, и решил, что сможет отдохнуть на этом месте еще минут десять. Через три – четыре глотка третий охранник подвёл к скамейке запыхавшегося пузатого милиционера, и тот, представившись по всей форме с демонстрацией служебного удостоверения, задал ряд обычных вопросов. Но главное – он снял установочные данные с паспорта Матвея и попросил его не уезжать «пару дней» из города.
Даже без характерного запаха от своих ботинков, Матвей понял, что вляпался.
Вечером в новостях сообщили, что у своего дома застрелен видный бизнесмен Кульчитский. Далее всё по классике: орудие убийства, а именно – винтовка с оптическим прицелом, найдено в соседнем подъезде на чердаке, откуда и стреляли. И, видимо для того, чтобы дать преступнику возможность уйти, в городе был объявлен очередной «Перехват-375». Журналисты, естественно, сумели во всём разобраться и выяснили, что убийство связано с профессиональной деятельностью убитого (стать миллионером в конце 90-х и не нажить врагов было бы удивительно). И под страшной завесой тайны, вездесущие (в данном случае Матвей подумал это слово с двумя «с») журналисты не исключили политическую подоплёку убийства. Оказывается, Кульчитский, занимавшийся в своей деловой жизни практически всем (многопрофильный коммерсант), хотел баллотироваться на следующий срок в Государственную Думу и часто критиковал «в своём кругу» многих из власть имущих.