В это время на интересующем их, а, вернее, Матвея, причале наметилось какое-то оживление. Несколько босоногих киприотов, удивших с причала рыбу, отложили свои удочки и стали активно отгонять от места предполагаемой швартовки праздную публику и какие-то маломерные суденышки. Водитель «Пежо» живо убрал складной стул в багажник машины и всем своим видом стал показывать нетерпеливое ожидание хозяина. К причалу направлялся белоснежный морской катер, размеры которого позволяли называть его яхтой, несмотря на отсутствие парусов и даже самой мачты. Яхта медленно и красиво швартовалась у причала. На её носу, гордо именуемом у моряков бушпритом, ясно было видно название морской красавицы — «Глория». С борта яхты были сброшены сходни, к которым медленно задним ходом подъехала «Пежо». Чтобы лучше видеть, Матвей встал со стула и подошел прямо к поручню террасы, откуда всё происходящее на причале было видно как на ладони. По сходням сошли два матроса, несшие небольшой чемодан и саквояж. Вещи были аккуратно уложены водителем в багажник «Пежо». Затем на берег спустился человек в белом морском кителе и белой же морской фуражке. Похоже, это был капитан судна. Вместе с двумя ранее сошедшими матросами они образовали почетный караул, мимо которого с яхты в автомобиль проследовал небольшого роста полноватый мужчина в светло-сером костюме и красной феске. Когда он садился в машину, дверь которой с подобострастием открыл водитель, весь почетный караул гордо выпятил грудь, а капитан взял под козырек. Соблюдавшая за этим торжественным зрелищем толпа зевак разразилась в этот момент восторженными криками, под которые машина медленно двинулась к выходу с территории порта.
Ирины не было.
Мысли роем пронеслись в голове Матвея — «Если девушку не расчленили и не унесли в чемодане и саквояже, то она осталась на яхте. Так, а катер, который отошел от дома Мустафы? Он мог снять девушку с яхты еще в море, чтобы не „светить“ её в порту».
Он быстро набрал сообщение Василию — «С яхты сошел один М. Что катер?»
Через минуту был ответ — «Пока нет».
Умеют же люди быть четкими и красноречивыми. Здесь уместно привести пример подобной лапидарности, то есть, лаконичности.
Когда перед первой мировой войной Генеральный штаб царской России собирал информацию о готовности стран мира принять участие в боевых действиях, были направлены соответствующие запросы всем российским военным атташе. Ответили все — а попробовали бы промолчать! Да и работали тогда блестяще. И на последующем совещании глава Генерального штаба поставил всем в пример одного военного представителя России. В его секретной депеше было только одно слово — «Приуготовляется». И убеленный сединами генерал — полковник говорил, что именно это и требовалось узнать, а прочие хитроумные рассуждении других атташе о заготовленных овчинах (для тулупов), телегах, сапогах, а также лавровом листе и перце (для военных консервов) лишь отняли время и средства для шифровки и доставки.
Итак, пока прибудет катер, и у Василия будет другая информация, есть время.
— Подожди меня здесь, я пойду к «Глории», — и Матвей, даже не оборачиваясь в сторону своего «помощника», пошел к порту. Охрану удалось миновать легко. Вахтер обращал внимание только на местных, да и то только для того, чтобы поболтать со знакомыми, а на проходящего мимо иностранца даже не посмотрел. На «Глории» была тишина. Никто не драил палубу и не начищал напильником якоря. На корме из шезлонга торчала чья-то волосатая нога в стоптанном шлепанце, гремела музыка. Один из матросов, ранее почтительно стоявших в почетном эскорте для хозяина, любезничал у сходен с какой-то местной красоткой. Ну точно: кот из дома, мыши — в пляс.
Матвей небрежной походкой подошел к сходням и, изобразив рукой какое-то интернациональное приветствие, спросил:
— Костас?
Матросик махнул рукой в направлении яхты, но когда Матвей сделал было шаг к судну, лениво загородил ему дорогу рукой и что-то крикнул в открытый иллюминатор. Через минуту оттуда показалась нечесаная голова Костаса. Сегодня он выглядел менее респектабельно, чем накануне, когда они встречались в «Морском ветерке». Черные глаза уже не сверкали как маслины, да и видок был у него помятый. Грек — моторист узнал «друга Мэтью» моментально. Либо память у него была такой, либо его впечатлили две пол-литровые банки с пивом, которые Матвей предусмотрительно купил в баре. Показав знаком — мол, айн момент! — он исчез в иллюминаторе, но уже через полминуты показался на палубе в промасленном комбинезоне и какой-то немыслимый кепке. Сойдя на причал, он сказал что-то матросу и широким жестом пригласил Матвея сесть на причальную чугунную тумбу. Прекрасно понимая состояние грека, Матвей не стал утомлять его длинными вопросами о здоровье семьи и прошедшем морском путешествии. Он просто открыл и протянул Костасу одну из банок. Тот сразу осушил её, причем, судя по шипению и бульканью, первые грамм триста напитка испарились в раскаленном пищеводе, еще не попав в желудок. Тут же ему была вручена вторая банка, которую грек с благодарностью принял. При том он не стал делать псевдоблагородных жестов и произносить ненужные слова, типа, «А себе почему не взял?»" или «Оставить?». Просто взял банку, отпил глоток и вопросительно глянул на Матвея. Мол, ну спрашивай теперь, спаситель.
И Матвей спросил. Прямо, без экивоков и подходцев разных там хитрых. И грек ответил. Так же честно и откровенно. Если отбросить непереводимую игру слов матросского диалекта и не обращать внимания на их выразительную жестикуляцию — а в каком порту на такие мелочи обращают внимание? — то сухой остаток таков. Примерно за час до захода яхты в порт к ней подходил катер, на который посадили девушку и её собаку. Девушка, по словам и жестам Костаса, не была связана и выглядена спокойной, хотя слегка сонной. В отличие от собаки, которая лаяла и пыталась покусать матросов. Всё это Костас видел из своего иллюминатора, то есть очень близко. В катер, кроме дамы с собачкой, сел еще «плохой человек» Саид, о котором Костас рассказывал накануне «старине Мэтью» и его брату. А, кстати, где брат? Пиво на грека подействовало умиротворяющее, и он стал проявлять человеческое любопытство. Пришлось сказать, что та девушка и «брат Мэтью» очень хорошо знакомы, и всё у них было хорошо, пока Мустафа не переманил её. Про похищение Матвей говорить не стал, поскольку Костас видел, что Ирина спускалась в катер добровольно. А жалко. Была у Матвея мысль привлечь грека к оказанию им помощи. Но ясно, что в этих обстоятельствах, несмотря на все свои антитурецкие настроения, грек-механик не пойдет против своего работодателя — турка. Ничего личного, просто бизнес. Да еще в условиях мирового кризиса и растущего уровня безработицы. А с международной пролетарской солидарностью в борьбе с акулами капитализма, увы, покончено.
Попрощавшись с окончательно похмеленным греком, Матвей направился к ресторану, где оставил своего «помощника». По пути он отправил сообщение Василию — «Она на катере. Жди меня». Пока он набирал этот текст, ему пришло сообщение от Василия — «Она уже в доме. Жду». Как же раньше люди работали, не имея персональных средств связи? А ведь работали, и весьма неплохо работали! Ведь и у «плохих мальчишек» тоже не было мобильных телефонов. Зато насколько важна была личная инициатива работника! Да и начальство, которому тогда не надо было санкционировать каждый шаг подчиненных, не утруждало лишний раз свои заслуженные извилины.
Машины «помощника» у ресторана не было. Матвей не стал даже подниматься к столику на веранде, настолько всё было очевидно. Испугался, подлый трус, и убежал. Бог его, конечно, простит, но вот люди... Матвей не был особо злопамятным, пытаясь внешне сохранить приверженность библейским, то есть общечеловеческим принципам. «Не затаи зла» и «подставь другую щеку», получив по одной, — всё это очень гуманно. Наверно. Но зло должно быть наказано, и человек должен отвечать за свои поступки и слова. Хорошо, если «помощник» просто уехал. Тогда отделается только тем, что «при случае» получит соответствующую характеристику из уст Матвея. Но если, не дай Бог, он «сольёт» информацию об их операции Мустафе или местной полиции. Но лучше об этом не думать. Да и то, если задуматься, зачем благополучному человеку подставлять свою ... спину из-за чужих проблем? Но задумываться над такими сложными психологическими вопросами Матвей не стал, поскольку вся его голова была занята решением одной практической задачи. Нужен был транспорт. Такси здесь не подходило, поскольку машина должна была понадобиться для дальнейшей транспортировки всей группы в аэропорт. А Матвей очень надеялся на то, что они все улетят.
До возвращения жены осталось полтора дня. И вот это было уже очень серьезно.
Если знаешь, где искать, искать намного проще. Транспорт нашелся быстро. На площадке перед ближайшей автомастерской стояли несколько машин с табличками на лобовых стеклах. Даже не зная греческого языка, легко можно было догадаться, что они продаются. Причем за весьма приличные деньги. Но дорогие машины Матвея в данный момент не интересовали. В этот момент к мастерской бойко подъехал громыхающий пикапчик, из которого выгрузили несколько громоздких запчастей, явно снятых где-то на свалке. Матвей сразу понял, что это его вариант — и внимания не вызывает, и на ходу. За старенький, но с виду крепенький грузовой «Ситроен» (в России подобного рода машины называют «каблучками») разбитной механик — грек запросил сначала какую-то космическую сумму, но, получив триста евро, ослепительно улыбнулся и торжественно распахнул перед Матвеем скрипящую дверцу пикапа. Ключ, похоже, никогда и не вынимался из замка зажигания, а на вопрос Матвея — «Документ?», грек сморщил было лоб, но потом нырнул в машину с другой стороны и достал откуда-то из-под кучи старых квитанций и конфетных оберток потрепанный техпаспорт.
Мысленно вознося хвалу Богу за то, что процедура приобретения транспортного средства оказалась такой простой, Матвей сел за руль, завел двигатель и рванул с места. Действительно, рванул, потому что автостарушка оказалась более чем резвой для своих лет. В зеркало заднего вида он успел увидеть, что счастливого продавца окружили такие же измазанные коллеги, а сам бывший хозяин (если это, конечно, был хозяин), размахивая в воздухе купюрами и пританцовывая, бурно изображал скорбь по поводу утраты горячо любимого «Ситроена». Моля, чтобы моторесурса автомашины хватило на всю операцию, Матвей покатил к дому Мустафы.
Движок, на удивление, работал ровно; в открытое окно врывался свежий морской воздух. По голубому небу плыли редкие белоснежно — кучерявые облака, мимо пробегали оливковые рощи, теснимые жилыми постройками. Причем, как и в любой средиземноморской стране, обветшалые, но гордые и чистые, домишки коренного населения заметно вытеснялись новенькими виллами под черепичными крышами. Матвея переполняло чувство гордости за рост материального благополучия прогрессивного человечества. Обидно было лишь то, что нашу многострадальную страну обделили столь благоприятным климатом, а то стояли бы такие красивые домики и у нас по всей обширной территории. Денег — то много. Правда, пока не у всех. А желание жить красиво есть повсеместно! Только понятие «красиво» пока у всех разное, но широкое внедрение телевидения и активная работа других средств массовой информации ведет не только к ожесточению людей против столь зримой социальной разницы, но и к формированию стандарта красивой жизни. Что рано или поздно взорвется.
На заправочной станции Матвей доверху залил бак машины, оказавшийся почти пустым. Кроме того, там же, в магазинчике, были куплены моток крепкой веревки, липкий скотч, минеральная вода и.... автосалфетки. Ну не мог Матвей ехать в столь грязном салоне!
Заправленная машина побежала еще резвее, протертый салон радовал косметическим порядком. На руле проступил фирменный знак компании Ситроен, и Матвей вспомнил занимательную историю этой автомобильной марки. Уехавший во Францию еще в конце 19 века одессит Жора Цитрон, позднее сменивший свои имя и фамилию на более «французские» — Андре Ситроен — поднялся во время Первой мировой войны, когда сумел получить подряд на сборку в своей почти обанкротившейся автомастерской броневиков для французской армии. Дело пошло настолько хорошо, что правительство Франции оказало покровительство и выпуску гражданских автомобилей этой марки, ставшей официальной автомашиной руководства этой страны и символом французского автопрома. А знаменитую модель Ситроена, элегантно прозванную за внешний вид «лягушкой», впервые в истории мирового автомобилестроения «обдували» в гидродинамической трубе, и она была признана самым безопасным автомобилем. Конечно, признана таковой в самой Франции, ибо в других, созидающих автомобили странах были «Волга», «Мерседес» и «Форд». Да, кстати, если читатель помнит, на той модели Ситроена ездил тот самый Фантомас.
Так, за легкими и приятными мыслями, Матвей подъехал к дому Мустафы и попытался как можно незаметнее припарковать машину у обочины, напротив полуразрушенного сарая. Выбор машины оказался вполне удачным — она не только не привлекала внимания, но буквально слилась с развалинами и мусором на обочине. Заглушив мотор, Матвей вышел из машины (то есть, дал возможность Василию увидеть себя) и снова сел в нее. Какое-то чувство спокойствия охватило его, даже в дрёму потянуло. Он ведь сделал основное — достал машину! Остался пустяк: вломиться в дом, нейтрализовать охрану и хозяина, освободить Ирину, доехать до аэропорта и разлететься в разные стороны. Шум морских волн, клонящееся к закату солнце и оглушающий стрекот цикад чуть было действительно не вогнали Матвея в сон, но тут внезапно открылась пассажирская дверца машины, и на соседнем сидении материализовался Василий. От него пахло горячей пропыленной землей, а в воздухе явственно витали флюиды ярости. Ни слова не говоря, Матвей протянул Василию еще прохладную бутылку воды. Видимо, судьба у него сегодня была такая — спасать приятелей от жажды. Василий так же молча взял бутылку, но, в отличие от предыдущего коллеги по жажде — Костаса, набрал в рот воды, прополоскал и выплюнул через открытое окно. Школа! Нельзя в жару пить, да еще когда предстоят активные физические действия. Затем, глядя прямо перед собой, произнес:
— Звонил отец Ирины. Сегодня в него стреляли, он легко ранен. Не мог дозвониться до Ирины. Пришлось сказать, что она утром самовольно улетела на Кипр, но я её уже нашел и предпринимаю шаги по возвращению домой. Услышал о себе много интересного. Мне поставлен срок — если вечером не вылетим в Москву, утром сюда прилетит другая команда. Тогда мне конец. Выкинут без выходного пособия. Хорошо, если живого. Ты ведь поможешь мне вытащить Ирину? Для меня это очень важно. И не из-за денег...
Непривычно было слышать от профессионала такие слова. Матвей понял, что Василий что-то не договаривает, и ситуация действительно серьезная. Ну, не хочет говорить, и не надо. Потом, как-нибудь, при случае расскажет. Может быть.
— Ты уверен, что Ирина в доме? Ты её отчетливо видел?
— Да, она сошла с катера два с половиной часа назад. С ней был еще один, такой толстенький, вел её под руку. Это была точно она, только шла странно, как будто сонная. Лица видно не было, платком было прикрыто. Но её ни с кем спутать нельзя, ты же видел. Да и с...собаку свою она несла на руках. К другому бы эта тварь не пошла. Они зашли в дом. Из дома никто не выходил. Машина приехала с час назад. Вышел один мужчина, в светлом костюме, видимо, тот самый Мустафа. Зашел в дом. Туда же занесли багаж, сумку и небольшой чемодан. Больше никто не приезжал.
— Так, Василий, ты наблюдал за домом. Какие соображения по проникновению?
— Со стороны дороги высокий забор. Верх забора блестит на солнце, либо битым стеклом посыпан, либо провода оголенные под током. Забор хорошо освещен, по периметру и у ворот видеонаблюдение. Здесь не пройти. Наиболее вероятный путь — с моря, подплыть под пирс, а потом, не выходя на открытое пространство, пройти вдоль пляжной веранды к дому. Там есть какая-то загородка, но Ирина со спутником прошли её свободно, ничего не открывая. В крайнем случае, она невысокая, перешагнем. С разбега. Собак пока не слышно, но надо быть готовым и к этому. В доме, кроме самого Мустафы, шофера, рулевого катера и того толстенького, наверняка есть охрана. Минимум, двое. Плюс прислуга — повар, горничная. На территории есть домик. Там садовник, я его видел. То есть, по меньшей мере, девять человек. Мы их обездвижим, не сомневаюсь. Главное, чтобы не успели включить сигнализацию. И еще — Ирина явно под каким-то кайфом, сама идти, а тем более плыть, едва ли сможет. Значит, уходить надо будет по земле. Либо, выключив видеонаблюдение, через ворота, либо опять через пляж, но по берегу. Правда, там обрыв, и подниматься, да еще с Ириной, будет не просто.
— Хорошо, пока остановимся на этом. А какой вариант выберем, ситуация сама покажет. Главное — отключить всех и забрать Ирину. С паспортом! В любом случае, нужна запасная одежда, чтобы нам всем достойно выглядеть в аэропорту. И еще кое-что для нас. Давай, продолжай наблюдать, пока еще светло, а я смотаюсь еще в магазин.
Василий, как бывалый индеец Чингачгук, растворился в окружающем пейзаже, а Матвей направил свой автомобиль к поселку. Дабы своим неказистым видом пикап не вызывал излишнего внимания, он поставил его в переулке рядом с очередной строящейся виллой, и направился в ближайший супермаркет. Выйдя через некоторое время с двумя пакетами, Матвей не отказал себе в удовольствии съесть в уличной забегаловке какой-то удивительно вкусный греческий пирожок из слоеного теста и запить его стаканом холодного вина. Война войной, а обед — по расписанию! Тем более, что в голову продолжали лезть мысли о предстоящих противоправных действиях на территории иностранного государства и следующих за этим карательных мерах. Но назад пути не было, а, ввязавшись в драку.... Зато будет, что рассказать внукам, если те, конечно, захотят слушать и поверят сказочнику — деду.