В аэропорту Никосии их встречал приятель Матвея, взявший ради такого случая отгул в своей фирме. Много их, фирм и фирмешек с русскоговорящими сотрудниками развелось на Кипре. За их громкими названиями, где переплетались такие богатые слова как «консалтинг», «девелопмент», «маркетинг» и «франчаизинг», скрываются обычные «прачечные», перемывающие «золотое бельишко» наших многочисленных сограждан, уже переехавших или еще готовящихся к переезду на этот благословенный остров. Матвею и саму когда-то предлагали поработать в такой «международной» компании, занимающейся на Кипре изучением культурных традиций российского Севера, столь богатого, к тому же, нефтью и газом. Тогда он не нашел в себе тяги к подобного рода исследованиям, и не жалел об этом. Несмотря на предложенную более чем приличную зарплату. Но его знакомый согласился на аналогичную работу и, судя по своему цветущему виду и дорогущей автомашине, не имеет оснований жаловаться на жизнь. Только иногда в его глазах проглядывалась такая тоска, что становилось страшно. За будущее культурных традиций российского Севера.
Пока приятель подвозил их по живописнейшей дороге к городу с красивым названием Фамагуста, он изложил собранную по просьбе Матвея информацию. Через мастерскую, где планировался ремонт двигателя «Глории», он узнал, что яхта становится на ремонт в этот же день вечером. Разговорив секретаршу судоремонтной мастерской, ему удалось выяснить даже полное имя и фамилию Мустафы. На прямой вопрос Матвея — «А чем же вызвана подобная болтливость секретаря, разгласившего конфиденциальную корпоративную информацию?», приятель потупил глаза и признался, что пригласил девушку вечером на ужин.
— Но ты же её до этого не видел! — настала очередь поражаться молчавшего до сих пор Василия.
— Видел, — признался приятель, — на сайте этой мастерской есть фотографии сотрудников.
— Молодец, — скупо, по-мужски, поблагодарил своего знакомого Матвей, — на твоем месте так поступил бы каждый. Друг мой, — обратился он уже к Василию, — компенсируйте нашему помощнику его расходы. В рамках разумного.
Василий безропотно достал из кармана кошелек и отсчитал пару солидных банкнот. «Помощник» возражать не стал, быстро засунув деньги в нагрудный карман рубашки. Похоже, такие слова как — «Да вы что, мужики! Да чтобы я со своих!», потихоньку уходят из нашего лексикона. «Ну, ладно, хмырь, попросишь ты еще у меня прикрыть твою задницу в Москве! Я с тебя тоже сдеру!» — так думал Матвей, безмятежно улыбаясь солнечному утру. А ободренный поощрением приятель продолжал рассказывать. По базе данных, нелегальная копия которой установлена на компьютере каждого уважающего себя русского, даже если он находится за рубежом, им был найден адрес кипрского домовладения жизнерадостного турка. Вилла находилась недалеко от порта, тоже на побережье. Матвей перешел на деловой тон:
— Во сколько приходит «Глория»?
— Точно не знаю, но если в шесть вечера она должна встать в док, то прибыть она должна минимум часа за два. Сначала разгрузиться на пассажирском пирсе, затем оформить документы. Потом отшвартоваться, выйти на воду и зайти в док.
— Откуда такие познания в яхтенном деле?
— Да у меня тоже яхта есть. Здесь, неподалеку, в бухте стоит,- приятель снова потупил взор. Ну, прямо застенчивый воришка Альхен из бессмертного творения про двенадцать предметов мебели.
— То есть, часа три у нас есть? Поедем, посмотрим виллу Мустафы.
Это оказалось совсем недалеко от порта. В отличие от величественной турецкой «фазенды» это был небольшой, но очень уютный домик, весь увитый цветущими растениями и окруженный высоким кирпичным забором. Дом стоял несколько в стороне от остальных домов поселка, вытянувшегося вдоль побережья. В силу рельефа местности сам поселок не мог разрастаться «в толщину», и красивые белые домики с красными черепичными крышами словно образовывали две линии, разделенные дорогой. Дома, стоявшие между морем и дорогой, имели свои спуски к воде и, иногда, маленькие пляжи или платформы для купания и швартовки лодок и катерков. Дома, расположенные за линией дороги, компенсировали отсутствие выхода к морю значительными участками земли с обихоженными цветниками, садами и бассейнами. Дом Мустафы был в первой линии, имел спуск к воде с собственный небольшим причалом, у которого был пришвартован небольшой белоснежный катер. Всё это они рассмотрели, проезжая вдоль поселка по его единственной дороге. Остановиться напротив дома Мустафы и некоторое время понаблюдать за ним было невозможно, поскольку стоящая на безлюдной обочине автомашина с тремя мужчинами неизбежно вызвала бы подозрение. В условиях перманентного греко — турецкого конфликта на острове его обитатели привыкли к бдительности и подозрительности, так что жители поселка вполне могли вызвать полицейский патруль. Что было совсем не желательно. А посмотреть за домом было необходимо.
Пришлось купить в находящемся в центре поселка магазине бинокль (заплативший за него более чем приличную сумму Василий, видимо, пожалел, что не взял в номере Ирины её подзорную трубу) и, сев в уличном кафе под зонтиком, провести небольшое совещание. А заодно и позавтракать. Для начала пришлось посвятить их «помощника» в суть дела, умолчав, конечно, о наркотиках. Была выдана чисто курортная версия богемной девицы и её турецкого соблазнителя. Матвей особо выделил богатого папу, который готов оплатить расходы по возврату непутевой дочери и «будет помнить добро», тем более, что тоже имеет интересы, связанные с сибирскими нефтью и газом и их кипрской «переработкой». Конечно, Матвей с удовольствием бы отпустил своего знакомого, но помощь его была нужна. Как транспортного средства. Когда «помощник» проглотил и усвоил заготовленную для него наживку, перешли к сути дела.
Матвей был лаконичен:
— Время поджимает. Ирину могут привезти в дом на катере или на машине. А могут вообще увезти в другое место. Мы должны разделиться. Василий, ты с биноклем остаешься здесь. Занимаешь место над поселком и следишь за домом. Связь — по мобильнику. Мы едем к порту и ведем наблюдение там. Далее — по обстановке.
Поскольку вопросов не было, да и быть не могло, так и сделали. Василий с биноклем и запасом воды полез по нависающему над поселком склону. На орнитолога или туриста, любующегося окрестностями, он был мало похож, но где наша не пропадала! Матвей же со своим «помощником» двинулись в сторону порта. «Помощник» заметно упал духом. Матвей мог себе представить, что творилось в голове привыкшего к тихой и сытой жизни почти бывшего россиянина. Вооруженное нападение! Россияне вмешиваются во внутреннюю жизнь граждан Кипра и Турции! Похищение девушки! И всё это в лучших традициях гангстерского жанра. Приятель не работал раньше с Матвеем. Они просто были в одной компании, весело отдыхали и оказывали друг другу мелкие услуги. Кто кому какие может. Или хочет... Матвей, например, помог устроиться своему знакомому в эту кипрскую компанию, принадлежащую еще одному его знакомому. А тому знакомому он оказал в свое время весьма ценную услугу из тех, о которых долго и с благодарностью помнят. Но если нынешний его «помощник» ничего толком не знал о сегодняшней жизни Матвея, то кое-что о прошлой он слышал, и это не придавало ему оптимизма. Вся эта гамма чувств настолько отчетливо пронеслась по его лицу, что Матвею пришлось попросить остановить машину и в течение пяти минут провести краткую воспитательную работу. Сначала он в весьма жестких тонах оживил память своего знакомого, напомнив о том, благодаря кому тот попал в столь славное место, и кто может моментально пересмотреть картину происходящего. Дав понять, что знает о мелких и не совсем мелких грешках своего знакомого (должны же они у того быть!), Матвей пообещал сохранить всё в тайне. Если, конечно... А в заключение, уже теплым и отеческим тоном Матвей дал гарантии того, что его знакомый не будет вовлечен ни в какие противоправные действия, а его содействие в решении «мелких вспомогательных задач» будут «должным образом оценено и вознаграждено». Беседа возымела результат, и остаток пути прошел, как это пишут в дипломатических протоколах, «в теплой и дружеской обстановке, характеризующейся доверительными взаимоотношениями высоких разговаривающихся сторон».
Уже подъезжая к порту, Матвей принял на телефон сообщение от Василия — «Выехала машина, Пежо, седан, серый металик, и ушел катер». Ответ Василию был краток — «Ждать». А, в принципе, Матвей мог бы и так не отвечать. Набрал бы просто «Спасибо», как знак того, что получил сообщение. Профессионал Василий и так знает свое дело. Но, видно, начальственное положение, которое как — бы само собой свалилось на Матвея, сыграло свою роль. Последнее слово всегда должно быть за шефом. Каким бы глупым и бесполезным оно ни было. Такова природа сильной половины прогрессивного, то есть цивилизованного, человечества. По крайней мере, его подавляющего большинства.
Матвею повезло. Перед территорией порта стояло пятиэтажное здание гостиницы с расположенным на крыше ресторанчиком, и им удалось занять столик, с которого прекрасно просматривалась акватория порта и причалы для яхт. Не успели Матвей с «помощником» получить заказанный кофе и сделать по глотку этого замечательного, крепкого и ароматного, напитка, как на площадь перед портом въехала серебристая «Пежо». После короткой беседы с охранником автомашина миновала шлагбаум и медленно поехала в сторону причалов. Остановившись у одного из них, машина припарковалась. Из нее вышел водитель, не спеша достал из багажника складной стульчик и удобно расположился в тени пакгауза, подставив лицо свежему морскому бризу.
«Попить кофе успеем», — подумал Матвей и с удовольствием откинулся на спинку стула, подставляя лицо тому же свежему морскому бризу. Тут неожиданно разговорился его «помощник», которого потянуло жаловаться на свою нелегкую жизнь. Видимо, в свете недавно проведенной с ним профилактической беседы. Даже без выпивания спиртного был он так жалок и красноречив, что, будь Матвей помягче, скупая мужская слеза давно бы оросила его уже загоревшее лицо.
Жаловался «помощник» долго. Накипело, видать. Говорил он о своей тоске по родной стране, по её кипучей и бестолковой, но культурной, жизни. О мировом финансовом кризис, опустившем его зарплату до унизительно низкого уровня — «яхту не на что подновить!». О представителях российских нефтяных, то есть культурно — этнографических, компаний, которые, наезжая для проверки своих дел на Кипр, транжирят «сотни тысяч», а с ним обходятся как с прислугой. О снижении мировых и российских запасов углеводородов, что грозит закрытием его представительства. О хищнических способах добычи российской нефти, которые сокращают и без того невеликие запасы и, как следствие, их экспорт. Когда в пылу своей обвинительной речи он дошел до того, что наша страна уделяет неоправданно мало внимания развитию экспортной составляющей своей сырьевой промышленности, Матвей не выдержал.
— Заткнись, дружок. Жаловаться мне на свою жизнь бесполезно. Ты не в тюрьме. Не нравится — уходи. Только подумай, а кому ты еще нужен? Что ты еще делать умеешь, и кто тебя на работу дома возьмет? Такой работы, как здесь, там нет. И зарплат таких, за просиживание стула в офисе, встречи и проводы своих богатеньких хозяев, там тоже нет. Ты уже разжирел здесь и никуда ты не уйдешь. Денег тебе никогда не будет хватать, а другим способом ты их зарабатывать в таком количестве не умеешь. Так что носи чемоданы и организовывай развлекательные вечера с девочками для тех, кто тебе платит.
Что касается варварских способов добычи нефти в России, когда не все «черное золото» выкачивается на экспорт, то я, если тебе действительно интересно мое мнение, этому только рад. Рад, что хоть что-то правнукам нашим останется, а не утечет в другие страны, обогатив десяток олигархов. И тому, что наши нефте- и газопроводы ветшают и не модернизируются, я тоже рад. Надеюсь, что когда посчитают стоимость их реконструкции, то, может быть, поймут, что выгоднее строить в России перерабатывающие предприятия и развивать национальную экономику, а не быть сырьевым придатком для тех, кто давно уже просчитал будущее и строит его для себя нашими руками.
И замолчал «помощник», не получив моральной поддержки своим чаяниям. Видимо, тоже понял, что в этой жизни проще разговаривать с десятью, у которых есть всё, чем с одним, у которого чего-либо не хватает. Но оба, будучи людьми воспитанными, не сочли возможным прервать разговор на такой негативной эмоциональной ноте, и продолжили вполне светскую беседу о погоде, о пользе морского климата. Да мало ли о чем могут поговорить два интеллигентных человека, которым говорить — то не о чем. Да и не хочется.