На следующий день, на работе, работы не было. Возбужденный шеф несколько раз забегал в Матвеевский кабинет с каталогами экипировки для «тропических путешествий», образцами своей фото- и видеотехники. Получив советы «знатока», он пытался, было, обсудить варианты охотничьих ружей, но, наткнувшись на стену полного непонимания, уехал в город.
Дважды, под надуманными предлогами, в кабинет к Матвею «просачивалась» новоявленная Барби, с придыханием интересовавшаяся, не нужен ли будет делегации компании в этой поездке «квалифицированный секретарь», имеющий опыт поездок в жаркие страны (отдых в Турции и Болгарии).
С аналогичными просьбами приходили сотрудники из международно-правового, хозяйственного и иных подразделений.
Поняв, что просто так это движение не остановить, Матвей пригласил к себе «на ознакомительную беседу» двух сотрудников компании, которые уже были включены в состав делегации, и «Барби» – для ведения протокола.
Суровым голосом Матвей информировал собравшихся, что в ходе предстоящей поездки по африканскому континенту им предстоит посетить три страны, а вернее – месторождения минералов на территории этих стран.
«Проживание предстоит в служебных модулях на этих приисках. Комфортабельных условий проживания – отдельного санузла, душа и кондиционера не гарантирую. Желательно взять с собой репелленты от комаров и прочей летающей нечисти, марганцовки для обеззараживания воды, запас питьевой воды, двойной комплект нательного белья. Рекомендую коротко подстричься и взять плотные головные уборы.
Во время посещения самих приисков возможен спуск под землю в не самых санитарных условиях.
В регионе распространены различного вида лихорадки, желудочно-кишечные и кожные инфекции. Процент венерических болезней приближается к поголовному.
По-прежнему действуют бандформирования, идут межплеменные столкновения с захватом пленных и кровавыми ритуалами».
Раздав собравшимся копии памятки «Убывающим в Африку», чудом сохранившуюся у него со времен своей первой командировки на этот континент, где было перечислено еще большее количество напастей, Матвей закончил совещание и стал ждать.
Поток желающих «записаться в добровольцы» прекратился сразу же. Через пару часов ему принесли на визирование заявления от тех двух сотрудников, ранее включенных в состав делегации. Со ссылкой на семейные обстоятельства и проблемы со здоровьем, они просили исключить их из этого состава в «целях экономии корпоративных средств».
Что Матвей и сделал с большим удовольствием. Да еще получил и моральное удовольствие, когда, завершая столь плодотворный день, услышал из надутых губ «Барби» робкое «спасибо!».
Генеральный директор спокойно отреагировал на сокращение делегации, пробормотал – «Меньше ушей! Меньше глаз!» и предложил «обмыть» купленный им «для африканских приключений» винчестер аж с тремя стволами. Третий ствол, судя по диаметру дула, предназначался для динозавров и птеродактилей.
Ружье было достойно «обмыто», соответствующие слова произнесены. Отдельно Матвеем был поднят тост за удачливого продавца оружейного магазина, который сумел, по цене живого слона, сбыть явно витринное ружье, не имеющее, в глазах профессионалов, никакого практического смысла.
Уже перед самым развозом тел по домам, Матвей хотел, было, сказать своему шефу, что, во-первых, ехать в деловую поездку с охотничьим ружьем - не совсем тактично. А, во-вторых, подобный ствол уже может быть отнесен к категории боевого оружия и требует специальных мер транспортировки, таможенного оформления и промышленной упаковки. Но, глядя на счастливо сопящего в обнимку с ружьем будущего «хозяина джунглей», промолчал, решив сказать это завтра, накануне поездки.
Но портить отношения с шефом в этот раз не пришлось. Доказав, что сам обладает необходимой смекалкой и компетенцией, тот сам с утра связался со своими знакомыми в Таможенном комитете, где и получил соответствующие разъяснения. Объяснив Матвею, что, «к сожалению», им придется оставить чудо-ружье в Москве, шеф выразил надежду, что при организации сафари (а что за Африка без сафари?) принимающая сторона сможет обеспечить им необходимое снаряжение.
Робкое предложение Матвея сдать ружье в магазин заставило шефа покраснеть и промямлить что-то о внезапном закрытии магазина, увольнении продавца и неправильно оформленном чеке.
Поскольку цель их поездки была сформулирована достаточно туманно – «ознакомление с сырьевым потенциалом и предприятиями по переработке с целью поиска точек соприкосновения и перспектив налаживания взаимовыгодного сотрудничества», то весь предполетный день Матвей и его руководитель провели у карты африканского континента и у вороха распечатанных для них справок из всезнающей Википедии. Достоверно они знали лишь одно – летят они с одной пересадкой в столицу Замбии, Лусаку, откуда уже принимающая сторона, по своему усмотрению, провезет их по рудникам и предприятиям региона.
Такая расплывчатость цели командировки и готовность совета директоров сразу же одобрить эту довольно дорогостоящую «ознакомительную» командировку поразили всё и всегда знающего шефа. Особо его поражало, что никто из вышестоящих чиновников не включил себя в состав делегации, и им не прислали никого из «сопровождающих». И лишь Матвей иногда чему-то улыбался и тихонько посмеивался (про себя…)
Уже в самолете, удобно расположившись в синем кожаном кресле Аэрофлотовского бизнес-класса, шеф разоткровеничался. Он признался, что, когда после предложения Даана де Йонга «посетить их рудники и на месте подумать о перспективах возможного сотрудничества», он рассказал об этом на совете директоров, то первой реакцией был резкий отказ.
«Еще чего! Не получилось «хапнуть» наши редкоземы, так хотят «впарить» нам какой-нибудь «отстой» или вовлечь в сомнительное совместное предприятие» - цитировал шеф слова одного из директоров, известного интеллектуала, многоразового доктора и лауреата всяческих наук и даже академика РАЕН, известной в околонаучных кругах, как «районная» академия.
В таком же духе высказался еще один из директоров, который тоже ознакомился с известной справкой Матвея о международной фирме де Йонга.
Но через пару дней эти же люди позвонили шефу и, извинившись за свое «непонимание сложившейся ситуации», разрешили поездку, порекомендовав включить в состав делегации Матвея. «Очень уж грамотную справку он тогда представил!»
Чудны дела твои, Господи! Или – не совсем Господи?
Отказавшись в пользу шефа от «аэрофлотовского» цыпленка и прочих микроскопических вкусностей, Матвей заменил их второй порцией виски и прекрасно выспался до пересадочной посадки.
Второй этап перелета проспать уже не удалось, и бодрый мозг с лихорадочной быстротой прокручивал возможные варианты развития предстоящих событий.
Не найдя в своих рассуждениях ничего успокаивающего, кроме – «А зачем им нас убирать?» Матвей тут же придумал простой ответ на этот «шекспировский» вопрос – «Подставить конкурентов. Китайцев, например. Ты ведь сам, дурак, придумал «китайских партнеров… Стратег фигов…»
Шагнув из кондиционированного салона на трап, Матвей словно вернулся в молодость. Серое, затянутое тучами, декабрьское африканское небо. Духота от непросохших луж прошлого дождя и предчувствие собирающегося. Наложенная на это более чем двадцатиградусная температура создает атмосферу не до конца протопленной, но залитой горячей водой, русской парилки, из которой мучительно хочется выбежать на свежий воздух. Этот период дождей, духоты и серого, давящего на психику неба, называют на юге Африки сезоном самоубийц. Именно его боялись колонизаторы и, накопив денег, стремились уехать на эти три месяца на север континента или назад, в Европу. Но это – уже совсем другие деньги!
Де Йонг и несколько его сотрудников, одетых, почему-то в полувоенный камуфляж, встретили гостей прямо у трапа. Сам вице-президент, значительно более важный на «своей» земле, властным голосом почти приказал через переводчика:
- Багажные квитанции отдайте моим людям. Они принесут ваш багаж в мой самолет. Можем лететь в наш лагерь через двадцать минут.
- А как же проход границы? Штамп в паспорт? – попытался удивиться законопослушный генеральный директор.
- Не волнуйтесь. Это – моя Африка! – почти театральным жестом де Йонг прервал не начавшийся диалог.
Но неожиданно даже для Матвея его шеф встал в «боевую стойку».
- У нас был длинный перелет, и мы не готовы прямо сейчас куда-то лететь. По условиям поездки, мы сами оплачиваем перелеты и размещение. Сейчас я хочу получить багаж, увидеть штамп о пересечении границы в паспорте и поехать в гостиницу. Вечером надеюсь отужинать с вами. А завтра – продолжим визит.
«Браво!» - хотелось сказать Матвею, но он просто протянул паспорт и багажную квитанцию переводчику, спросив лишь:
- Где машина?
Де Йонгу пришлось умерить свое навязчивое гостеприимство и подвезти их сначала к зданию аэропорта, где русские получили свой багаж и проверили паспорта, а потом – в гостиницу.
К ужину наши вышли в тропических вариантах костюма. Матвей уже заготовил «извинительные» фразы, типа – «программой рабочей поездки не были предусмотрены протокольные мероприятия», но, войдя в ресторанный зал, увидел, что подавляющее большинство присутствующих были одеты в том же стиле. В черных пиджаках, галстуках и белых рубашках были только местные официанты и огромный, черно-лоснящийся метрдотель, важно сопроводивший их к столику, где уже сидели «камуфлированные» де Йонг, переводчик и неизвестный седой и загорелый мужчина с явно военной выправкой. Представив мужчину как президента их концерна «генерала Бриджеса», де Йонг «открыл» ужин тостом за прибытие русских гостей.
Слово сразу взял «генерал», в присутствии которого обычно бойкий де Йорг словно «сдулся» и притих.
- Я рад, что мой друг и коллега Даан нашел в далекой от нас России приятных людей, имеющих схожие с нами бизнес- интересы. Особенно приятно, что Даан встретил своего давнего друга – «генерал» многозначительно посмотрел на Матвея, - который, как я надеюсь, поможет нам найти точки соприкосновения и выйти на новый уровень сотрудничества.
Жаль, что у нас не получилось заключить контракт по известному российскому месторождению. Я понимаю, бизнес есть бизнес, тем более, что не вы являетесь владельцами предприятия и лицензии, а ваше государство. Я прекрасно понимаю и конкуренцию в сфере нашей деятельности. Я очень хорошо знаю настойчивость наших главных сырьевых конкурентов – китайцев, очень активных на всех континентах.
При упоминании китайцев шеф вопросительно посмотрел на Матвея. Тот ответил таким же вопросительным взглядом, метнув быстролетный взгляд в сторону де Йонга. Эта перестрелка взглядами не укрылась от внимательного «генерала».
«Хорошо получилось! – подумал Матвей, – Пусть генерал думает, что именно я «слил» информацию о китайцах де Йонгу. Ох, люблю я эти псевдо-шпионские игрища!»
- Итак, возвращаясь к цели нашей встречи, - продолжил «генерал», - наша фирма очень заинтересована в том, чтобы открыть свое представительство в вашей стране. Желательно, под протекцией какой-либо влиятельной и близкой в вашему правительству российской компании с общими с нами бизнес – интересами. Если мы найдем пути к реализации этой цели, мы будем очень признательны. Я подчеркиваю – очень! Лично вам…
О деталях вы можете говорить с Дааном. Я же, к сожалению, вынужден откланяться. Увы, дел много, а времени на них остается всё меньше…
Гуляйте, не стесняйтесь. Сегодня вас приглашает и угощает наш концерн! – при этих словах «генерал» очень выразительно посмотрел на «друга Даана». И сообразительный Матвей понял, что не только он знает о патологической нелюбви де Йонга платить из своего кошелька.
После ухода «генерала» де Йонг оживился. Улучшив момент, он подсел к Матвею и тихо, чтобы никто не услышал, прошептал:
- Спасибо, что подыграл и дал понять, что у нас с тобой доверительные отношения, и именно от тебя я получил информацию о планах китайцев на ваш рудник. Генерал Бриджес понял, что ты – мой надежный источник. У него большие планы на тебя!
- А он действительно – генерал?
- Был, есть и будет. Видел, как он важничает! Генералы – они такие. Либо важничают, либо мертвые. Бриджес нужен нам живой, со своими связями. Потому и терпим. Пока…
Даан выпил лишнего и забыл о необходимости приглушать голос. Особенно, когда говорит про «генерала». Матвей увидел, как на де Йонга косится переводчик и постарался переключить внимание Даана на что-то иное:
- Мы в Африке? Или нет!? Где танцы? Где фольклор?
Де Йонг тут же побежал к метрдотелю, доставая на ходу свой бумажник. Матвей же, увидев, как на настойчивые расспросы переводчика его шеф стал что-то увлеченно рассказывать, показывая жестами, как он целится и стреляет из ружья, тут же прекратил, под удобным предлогом, этот нежелательный для него разговор.
Минут через десять, по знаку метрдотеля, в зале приглушили верхний свет и усилили подсветку сцены. Стоявший на сцене рояль, возле которого вполне прилично пела джаз темнокожая певица, закрыли на несколько минут занавесом. Когда его открыли, на небольшой сцене стояли несколько чернокожих танцовщиц в тростниковых юбках и накидках. Это облачение оживлялось вплетенными в него красно-белыми тряпками. Такими же красками были разрисованы лица танцовщиц, их животы и руки. За спинами девушек стояли несколько темнокожих танцоров в таких же тростниковых юбках. Их мускулистые черные тела были украшены костяными бусами. Лица были густо закрашены белой краской, как и деревянные щиты, которые они держали в руках.
Раздался могучий, словно утробный, звук огромного барабан. Сначала редкий, предупреждающий, он постепенно нарастал, пока не слился в единый рокот, где едва заметные промежутки между ударами заполнялись тревожным гулом натянутой кожи.
Говорят, африканские танцы имитируют либо охоту, либо воспроизведение рода. Так вот, в этот раз охотились они совсем не долго. Видимо, были сытыми.
А уж воспроизведению своего рода они предавались яростно и неистово. Щиты, тростниковые юбки и накидки летели со сцены с такой силой, что официанты были вынуждены ловить их, дабы не причинить вред посетителям ресторана. Из соображений морали, под бутафорской одеждой на танцорах (и танцорках) были такие же черные повязки, но, сливаясь с цветом кожи, и в полутьме зала эти повязки лишь добавляли эффекта, усиливая воображение.
На Матвея, не единожды видевшего подобные танцы непосредственно в джунглях, у костра, в естественных декорациях, это действо не произвело особого впечатления. Но многие бледнолицые посетители, особенно женского пола, смотрели на сцену с повышенным вниманием, затаив дыхание и забыв о еде и сотрапезниках. Даже Матвеевский шеф, забыв на время о вожделенном сафари, весь устремился взглядом на сцену, зачарованный этой первобытной магией сотворения жизни. С последним ударом барабана, заставившем весь кардебалет рухнуть на колени, в зале зажгли полный свет, застигнувший многих зрителей в несколько экзальтированном состоянии. Генеральный директор российской компании, увидев устремленные на него взгляды Матвея и переводчика, не растерялся и, промокнув вспотевшее лицо салфеткой, нашел в себе силы сказать:
- Эмоционально… У них не продается либретто этого балета?
Утром русских, проигнорировавших гостиничный завтрак по причине головной боли, довезли до маленького аэродрома, где на летном поле их ждал легкий одномоторный самолетик. После посадки краснолицый де Йонг предложил своим гостям по большой жестяной банке с пивом. Матвей благоразумно отказался, а его шеф и явно страдающий похмельем Даан в два глотка осушили по первой банке и открыли по второй. Самолетик прытко поскакал по взлетной полосе и как-то особенно резво подпрыгнув, резко взмыл в серое небо. Там, наверху, он не прекратил свои кульбиты, отзываясь креном всего корпуса на любые дуновения ветра. Привычный к таким перелетам де Йонг спокойно и шумно пил очередную банку пива и, стараясь перекричать тарахтение мотора, что-то показывал позеленевшему от тряски Матвеевскому боссу в маленький иллюминатор. Когда цвет лица босса принял землистый оттенок, а глаза стали предательски краснеть, де Йонг показал русским на пластиковый бачок с герметичной крышкой, стоявший вместе с какими-то ящиками военного образца в конце салона. Ситуацию спас Матвей, быстро заставивший своего босса проглотить спасительную таблетку от укачивания.
Через пару минут лицо «любителя сафари» приняло обычный цвет, а сам он с любопытством стал рассматривать лежащую под ними Африку.
Накануне, в ресторане, де Йонг успел рассказать, что они должны посетить рудник и предприятие по первичной обработке сырья в соседнем Зимбабве. На робкий интерес законопослушного генерального директора российской компании де Йонг громко засмеялся:
- Африка! Границ нет! Самолет!
Представляя себе карту полета, Матвей ожидал перелёта через пограничную реку Замбези и был просто поражен шириной и величием этого водного потока. Де Йонг подтвердил, что под ними находится водохранилище Кариба, образовавшееся после постройки электростанции.
Де Йонг наслаждался удивлением русских и не отказал себе в удовольствии похвастаться:
- Воды – много! Электричества – много! Сырья – очень много! Всё – наше!
Через пару часов полета самолетик резко нырнул вниз, буквально заставив желудки пассажиров допрыгнуть до горла, и резво поскакал по красной земле посадочной полосы. Снижение и посадка были настолько резкими, что Матвей не успел рассмотреть местность сверху, а приземлившись, увидел лишь жестяной ангар, несколько ржавых цистерн и спешащие к самолетику в клубах красной пыли два внедорожника. Уже ступив с хлипкого трапа на твердую землю, Матвей рассмотрел еще три замаскированных ангара, из открытых ворот которых торчали носы военно – транспортных самолетов, несколько вертолетов камуфляжной окраски и целый парк военных грузовиков.
Разместившись в подъехавшем Лэнд Ровере, явно предназначенном для «высоких» гостей, де Йонг, сам севший за руль, достал всем из холодильника по бутылке воды, прибавил мощность кондиционера и начал «экскурсию». Уже отъезжая, Матвей обратил внимание, что во второй внедорожник, над открытым кузовом которого был установлен пулемет (очевидно, вместо кондиционера), быстро погрузили те самые ящики из салона самолета.
Всю дорогу до места назначения второй автомобиль шел за ними, находясь на расстоянии пыльной завесы, творимой колесами их машины и делающей невозможным разглядеть что-либо в заднее стекло. Матвей вспомнил, как в свой первый приезд в Африку, они передвигались по таким дорогам на открытых машинах. Отсутствие стекол, а зачастую и дверей, позволяло быстро покинуть автомобиль в случае подрыва на мине или обстрела, но при езде по пыльной дороге (а других тогда не было), уже через несколько минут толстый слой красной или серой пыли покрывал всё содержимое транспорта, включая лица, оружие и амуницию.
Быстро и аккуратно ведя машину по равнинной накатанной дороге, де Йонг продолжал рассказывать про этот регион Зимбабве, его историю, природные богатства и промышленный потенциал.
Начав с истории основания выходцами из Голландии, бурами, двух республик – Трансвааль и Оранжевой, перешел к их войне за независимость с Англией. История этих событий была хорошо известна Матвею и его боссу по популярнейшей в советские годы книге «Капитан Сорви – голова». К их удивлению, сам потомок тех самых буров, Даан де Йорк, ничего не слышал об этом бестселлере всех подростков нашей страны. Посетовав о «незаслуженной» победе в той войне англичан, де Йорк умолчал о том, как сами буры до этого стяжали себе славу самых жестоких колонизаторов Африки, их лидерстве в организации работорговли и создании первых в истории концентрационных лагерей. Утомив пассажиров и переводчика историями о долгом периоде переделов колониальных владений на «чёрном» континенте, де Йонг перешел к теме природных богатств юга Африки. Описывая несметные залежи алмазов, золота, всяческих руд и редкоземельных элементов, он мечтательно закатывал глаза, причмокивал и словно щупал руками богатства, которые, по его словам, не должны принадлежать никому, кроме европейцев, четыре века назад вступивших, а затем завоевавших Африку.
- Это ведь мы, голландцы, то есть наша Ост – Индийская компания еще в 1652 году открыла и освоила Мыс Доброй Надежды, первый и единственный тогда путь из Европы в Индию, пока эти итало-португало-испанцы искали его в Америке!
И знал ведь Матвей, что в Индию тверской (т.е. европейский) купец Афанасий Никитин хаживал еще в середине 15 века. А открыв Америку в конце того же 15 века, итало-португало-испанцы быстро поняли, что это не Индия, но тоже – ничего! Но не стал огорчать гордого бура своим разумением. Пусть тешится…
Постепенно местность за стеклами автомобиля стала преображаться. Сугубо девственный пейзаж с бескрайней саванной, разбавленной островками тропических деревьев, сменился признаками долговременного присутствия человека. Стали попадаться скопления домиков. Сделанные из листов гофрированного железа или глины, эти домики были окружены свалками негниющих отходов, стайками тощих собак, босоногими детишками и женщинами в ярких разноцветных одеяниях. Женщины всегда были заняты своими извечными делами – стиркой в больших пластиковых тазах, готовкой у разожженных прямо перед домами кострах, кормлением детей. За многими домами виделись огороженные участки обработанной земли, где даже что-то цвело и колосилось.
Показывая на эти участки, де Йорк с гордостью рассказывал:
- Собирают по два урожая в год. Даже зерновые растут. Могут сами себя прокормить.
- А мужчины где? – русским не давала покоя гендерная справедливость.
- Мужчины с 14 лет работают на руднике и обогатительном производстве. (Для несведущих – «обогатительное производство» - это не то производство, которое обогащает, а то, где обрабатывают полученное сырье, увеличивая в нем содержание полезного). Одну смену скоро развезут по домам, а те, кто заступит потом, пока отдыхают. Работа ведется по 20 часов в сутки.
- А смен сколько?
- Конечно, две. Не одна же…
Когда группы домиков слились в две параллельные дороге линии, автомобиль остановился у переграждающего дорогу шлагбаума, сразу поднятого вверх при виде вынырнувшего из облака пыли представительского внедорожника. Охраны не было видно, но внимательный взгляд Матвея разглядел и торчащий из амбразуры ствол пулемета и несколько касок за стеной из бетонных блоков.
- Серьезно тут всё у них, - генеральный директор, по всей видимости, уже не так сильно хотел ехать на сафари.
Еще через пару сотен метров автомобиль въехал в так же предупредительно открытые ворота на чисто подметенный утрамбованный плац. Всё было как в образцовой воинской части. Флагшток с поднятыми флажками, изображение на которых невозможно было рассмотреть из-за стихнувшего ветра. Аккуратное центральное здание в колониальном стиле с застывшими у входных колонн караульными, отходящие от него и охватывающие весь плац одноэтажные постройки – рукава, с безликими стеклами окон. Вдали виднелись добротные гаражи, ангары и другие хозяйственные постройки.
- Это – наш учебный центр подготовки охраны для предприятий. Готовим охранников не только для этого района, но и для других, а также соседних территорий. Здесь – их штаб и общежитие. В гостевом отсеке здания приготовлены комнаты для вас. Там есть душ, туалет и кондиционер. Телевизора и покрытия для мобильной связи, извините, нет. Руководство компании считает это излишней роскошью. Спутниковые телефоны – только у командования, то есть у руководства компании. Нужно будет позвонить, обращайтесь ко мне или к переводчику.
Сейчас вас проводят в ваши комнаты. Отдыхайте. Вечером – обед, после которого можно пойти в наш бар. Там, кроме спиртных напитков, есть бильярд и другие настольные игры. Для вас – всё бесплатно. За этим проследит переводчик. Как видите, здесь – просто курорт.
А завтра, с утра, экскурсия на прииск и обогатительную фабрику. Вечером, если будет желание и останутся силы, могу свозить вас в столицу этого государства, Хараре. Но это – завтра, а пока - отдыхайте. Грязную одежду можете сложить в корзину у комнатной двери. Туда же можно поставить обувь. К утру одежду постирают и погладят, а обувь – почистят.
Матвея и его начальника развели по комнатам. Причем как обнаружил Матвей, комната переводчика находилась между ними. Едва успели принять душ и переодеться, как их пригласили на обед.
За столом в небольшой, по-спартански обставленной комнате, с ними сидели еще несколько загорелых и по-военному подтянутых мужчин в камуфляжной форме. У одного из них Матвей заметил свежую повязку на руке, которую тот старательно прятал под стол. Обед прошел в полном молчании и без капли спиртного. Черные официанты, которых называли коротким именем «Бой», моментально реагировали на жесты обедающих и старались ни единым звуком не нарушить благоговейную тишину.
Завершив трапезу, гости хотели выйти на свежий, или хотя бы казавшийся свежим, воздух, но подошедший к ним переводчик вежливо сообщил, что «господин вице-президент приглашает господ проследовать в бар». Матвея давно подмывало спросить переводчика, отчего в его речи часто используются так называемые архаичные обороты – «что изволите, соблаговолите», но он счел такой вопрос бестактным и просто промолчал. Бар находился в дальнем конце второго крыла здания, и им пришлось пройти мимо дверей всего общежития. Было похоже, что основная часть «отдыхающих на курорте» находилась «на процедурах», поскольку в коридоре царила тишина. Но за некоторыми закрытыми дверями слышался явный шум жизни, с музыкой, криками, смехом и топотом веселящейся мужской компании. В какофонии звуков трудно было выделить какой-то определенный язык, но Матвей готов был поклясться, что отчетливо слышан пару слов на русском, причем, не самой нормативной лексики.
В баре было немноголюдно. Посетители, среди которых Матвей узнал и поздоровался кивком головы, были их недавние сотрапезники, расселись с напитками по дальним столикам, куда почти не доходил свет стойки бара. Пара человек лениво катали шары по красному сукну бильярдного стола.
Переводчик посадил их за выбранный стол, осведомился об их спиртовых предпочтениях и принес с барменом заказанные напитки и несколько тарелочек с закусками. Как воспитанные люди, русские пригласили переводчика за свой стол. Не менее воспитанный, а скорее – хорошо проинструктированный переводчик согласился. Неловкую паузу нарушил, кто бы вы думали? – Матвей:
- Вы очень хорошо говорите по-русски. Это – ваш родной язык?
- Один из, - «толмач» был не многословен. Это и понятно, ему ведь потом отписываться по каждому слову.
- В вашей речи много архаизмов, не свойственных уже современному языку, - неугомонному Матвею хотелось поговорить и хоть что-то узнать. Нового и, возможно, полезного.
- Так было принято в семье, у нас есть русские корни. Еще дореволюционные, - не пошел на откровенность переводчик и сделал «рокировку»:
- Не возражаете, если я отлучусь? Бармен говорит на многих языках, как и вы. Господин вице-президент заканчивает деловую встречу и обещал скоро быть с вами.
Даже отсутствие свидетеля не побудило наших героев к откровенности. «Господин генеральный директор» уже открыл, было, рот, чтобы откровенно изложить всё сокровенное, что накопилось у него за время поездки, но Матвей аккуратно подал ему знак «Молчать!», показав глазами на стены, потолок и стоящего рядом с ними бармена – полиглота. Бедолага босс вздохнув и заказал еще виски. Два. Двойных.
Во дворе, со стороны плаца, раздался шум и даже одиночные выстрелы. Остальные посетители бара даже не пошевелились, но чуткие и любознательные русские тут же воспользовались тем, что рядом с их столиком была незапертая дверь наружу, а «сторожа» с ними не было. Выскользнув наружу, они сразу убедились, что горячий и влажный воздух совсем не «свеж». Плац был ярко освещен прожекторами, и в их свете они увидели прибытие нескольких армейских вездеходов, набитых людьми в камуфлированной униформе и до зубов вооруженных.
Судя по неистовому веселью выскакивающих из машин бойцов, они явно одержали судьбоносную победу над смертельным врагом. Они кричали, пытались пританцовывать, пили из горлышек фляг и бутылок, стреляли в воздух. На поднятый ими шум из центрального здания вышел высокий и поджарый мужчина с седой головой. Матвей узнал «генерала Бриджеса». Генерал поднял руку и что-то негромко сказал, что не произвело никакого впечатления на бесновавшуюся толпу вооруженных людей. Тогда генерал вырвал из рук стоящего рядом часового автомат и, не целясь, от живота дал длинную очередь поверх голов толпы.
Те, как не странно, успокоились. Даже не пытаясь объяснить, что их «не правильно поняли», они выстроились нестройной шеренгой перед генералом. Приняв рапорт от какого-то бородача и отдав тому команду, генерал сунул автомат в руки часовому и спокойно вернулся в здание.
Бородач несколькими словами утихомирил беснующихся. Несколько бойцов выгрузили из машин группу связанных африканцев и отвели к одиноко стоящему каменному бункеру. Остальные, с нестройным, но уже не таким громким ропотом, направились в казарму – общежитие.
- Что это было? – только и успел спросил генеральный директор, которого Матвей очень быстро направил обратно в бар к их столику. Только они присели, в бар вошел де Йонг. Обменявшись парой слов с барменом, который, видимо, рассказал, что «русские» проявили любопытство, Даан присел со стаканом к их столику.
- Ну что? Видели наших охранников? Молодцы ребята – предотвратили мятеж. А, может, и диверсию на руднике? Перенервничали… Бывает. Но всё – под контролем, и завтра можем ехать. На другой прииск. На этом завтра будут… искать взрывчатку. Но под нашей охраной здесь много предприятий, почти весь регион. И производство везде одинаковое.
- Так это – ваши предприятия, или вы их просто охраняете? – подал голос российский директор, которому Матвей перевел слова де Йонга.
- У нас везде есть пакет акций. Блокирующий или даже контрольный, что позволяет полностью руководить производством. Вас ознакомят с бумагами. Можем направить их копии вашим юристам, если хотите…
В этот раз де Йонг повел их к спальням по улице, не решаясь, по всей видимости, проходить коридором вдоль комнат, куда вернулись возбужденные постояльцы. Проходя по ярко освещенному плацу мимо еще стоявших на нем автомашин с навесными пулеметами, Матвей увидел, как среди отстрелянных гильз, пустых банок и бутылок, жирно блестели темные пятна, похожие на кровь.
Спрашивать о чем-то еще «радушного хозяина» де Йонга не было смысла, да и не хотелось. Матвей ждал решающего разговора, ради которого их и пригласили в эту поездку.
Насладившись душем, легли спать. Было бы неправдой писать о том, что ночь прошла для Матвея и его руководителя спокойно, без мрачных сновидений.
Утром, при первом, еще робком, появлении света в зашторенных окнах, гости были разбужены бесцеремонным стуком в двери. После более чем скромного завтрака русских препроводили в тот же представительский внедорожник, начищенный до зеркального блеска. Но уже через несколько минут езды по бушу, то есть по пыльной равнине с редкими группами деревьев, чистыми остались только просмотровые амбразуры на лобовом стекле, оставляемые «дворниками». Правда, и дороги в этот раз не было. Были лишь накатанные колеи, пересекавшие в разных направлениях эту африканскую равнину.
Нет дороги – нет шлагбаума с пулеметом. Но зато есть сплошной забор из гофрированных листов жести, поверх которого, на высоте около трех метров, была хорошо видна колючая проволока. Не хватало лишь знакомой таблички – «Не влезай – убьёт!». Впрочем, как и подобает пиратам, охранники украсили забор картинкой с грубо нарисованным черепом.
Ворота гостеприимно распахнулись, и автомобиль остановился перед типичным административным домиком, крыша которого была утыкана внушительными антеннами. Два больших ржавых автобуса, на которых, очевидно, развозили смены рабочих, закрывали собой другие административные постройки.
После представления руководству рудника и обогатительной фабрики, гостей подвели к входу в шахту, внешне напоминающий подземный бункер с выползающей из стальных ворот змейкой вагонетной дороги. В тот момент, когда они подошли к воротам, те со страшных скрежетом открылись, и показался состав из пары десятков грязных вагонеток, доверху заполненных кусками руда. Состав тянул такой же грязный паровозик, которым правил еще более чумазый машинист. Вдоль рельсового пути было протоптана дорожка, показав на которую де Йонг предложил гостям, «при наличии такого желания», зайти внутрь. Сам он, как и одетые в чистые комбинезоны руководители рудника, делать этого не собирался. Видя, что гости не «горят желанием» войти в шахту, де Йонг просто объяснил, что основной «ствол» шахты, куда заходит состав вагонеток, тянется метров на двести. А из него расходятся узкие «штреки», в которых рабочие вручную рубят куски руды и в корзинах таскают её к вагонеткам.
У выхода из шахты металлической сеткой был отгорожен загон, где стояли и сидели на корточках десятка полтора африканцев в немыслимо грязных одеждах. На молчаливый вопрос русских де Йонг нехотя ответил, что рабочие могут несколько раз за смену подышать свежим воздухом, поскольку в шахте воздух «не совсем чистый».
«Обогатительная фабрика», на которую привел гостей де Йонг, представляла собой огромный ангар, по которому в разных направлениях бежали несколько конвейерных лент. Чудовищный грохот огромной камнедробилки, куда сначала попадала руда, заглушал любой другой звук. «Гостеприимные хозяева», остановившись у самого входа в фабрику, не стали ничего объяснять, просто показав жестом, что гости могут войти и насладиться созерцанием рабочего процесса. Желания «насладиться» у гостей почему-то не возникло, но суть «рабочего процесса» они увидели.
Раздробленная руда попадала на конвейерные ленты, вдоль которых сидело около сотни чумазых африканцев, тяжелыми молотками разбивавших куски руды на еще более мелкие, которые, уже в конце «процесса», вручную сортировали по разным корзинам. Эти занимались, в основном, женщины и дети.
Экскурсия заняла не более часа, после чего гостям дали возможности умыться и стряхнуть специальными щетками пыль с одежды. Последовавший обед (или, по «ихнему» - второй завтрак) был вкусен и обилен. К нему подавали, на выбор, весьма недурные пиво и вино, что, видимо, должно было скрасить возможные негативные нюансы виденного.
После десерта де Йонг сделал знак «руководству рудника», и те молниеносно исчезли. Гости поняли, что наступает «момент истины».
Налив себе еще один бокал пива, де Йонг встал из-за стола и подошел к окну, незаметно, как ему казалось, включив миниатюрный диктофон. Как хороший актер, он выжидал паузу, ожидая, что она придаст большей весомости его словам.
- То, что вы видели – это лишь начальный этап работы с металлами редкоземельных групп. Обогащенная руда поступает на металлургические предприятия, которые тоже есть в нашем холдинге. Там она переплавляется и затем поставляется покупателям. Но она не просто переплавляется, но и теряет свою идентичность. После печи уже практически невозможно определить, из какого месторождения получена руда. А если в процессе переплавки произвести несколько хитрых манипуляций, тайна происхождения металлов останется тайной навсегда.
Африканская земля так богата, что её недр хватит на века. Мода на использование разных металлов и потребность в них все время меняется, но в этой земле есть всё. На любой вкус!
Политические игрища тех, кто правит этим миром, тоже все время меняются. То им нужна полная свобода, то демократия, то зеленая энергетика, то атомная или водородная. И надо подо все это подстраиваться, если хочешь жить. И жить хорошо!
У нас хорошо налажен бизнес здесь. Это – наша земля, политая кровью наших предков. И мы будем держать её, на сколько хватит наших сил. Но наши стратеги решили, что нынешние покупатели всех этих редкоземельных штучек могут поддаться укрепляющимся в мире настроениям и сократить, а то и совсем отказаться от нашего товара. Видите ли, мы его «грязно» добываем! Да и конкуренты с новыми технологиями поджимают. Хотя неизвестно, что грязнее – использовать рабский труд или закачивать в землю кислоту, после которой сотни лет не будет ни растений, ни животных, ни самих людей!
Поэтому, пока мы занимаемся этим направлением, нам нужно прикрытие – добычники и производители той же группы минералов, но известные на рынке другими технологиями. С китайцами, активно влезающими в любой бизнес, договориться на наших условиях невозможно. Мы выбрали вас. Не требую немедленного ответа, но решайте. Мы предлагаем прямой доход и вашей государственной компании, и вам – лично. О цифрах всегда можно договориться, не будем сейчас это обсуждать. Важно ваше принципиальное согласие, а форму сотрудничества мы выберем. Наши предложения, разумеется, без упоминания конфиденциальных вопросов сделки – вы понимаете, о чем я? – и наши учредительные документы мы передадим вам перед отъездом. Подумаете, посоветуетесь и дадите нам знать. Мы же с вами – профессионалы!
Сегодня, если хотите, можем съездить в столицу. Обещаю экзотику! А завтра – перелет в Бельгийское Конго, или, как его сейчас называют, Заир, и вы увидите, как мы добываем колтан.
- Скажите, Даан, а колтан там тоже в шахтах добывают? – подал голос генеральный директор, и Матвей понял, как тому не хотелось лететь на эти раскопки.
- Не совсем. Там нет вагонеток и центральной шахты. Просто дыры… ямы в земле, откуда руками и лопатками выгребают руду. Ямы – маленькие, поэтому работают, в основном женщины и дети. Это – их частный бизнес. Руду они сдают… нашему приемщику.
И, кстати, к вопросу об эксплуатации и рабских условиях проживания и работы. Вы знаете, что, когда в ЮАР знаменитую алмазодобывающую компанию Де Бирс обвинили в том, что ее работники проживают и трудятся в антисанитарных условиях, те честно решили всё изменить. Они купили всем рабочим специальную одежду, построили для них поселок с водопроводом, канализацией и электричеством. Пригласили кучу журналистов и сделали специальный репортаж. Через месяц туда же пригласили тех же журналистов. И что те увидели? Африканцы сняли с себя и продали всю спецодежду, вернув свои тряпки. А в новеньких домах они сломали санузлы и кухни, разжигая для приготовления пищи костры во дворе! Вот вам и цивилизация…
Опять промолчал Матвей, хотя прекрасно знал ту историю.
Он знал, что рабочим выдали прорезиненную спецодежду и резиновые же сапоги, в которых невозможно работать в душной шахте при сорокаградусной жаре. А домики с водопроводом, канализацией и маленькой кухонькой полностью противоречили традиционным устоям, привычкам и верованиям африканцев. Плюс, как об этом осмелился написать один из южноафриканских журналистов, погромы спровоцировала сама компания Де Бирс, поддержанная руководством расистской (тогда) ЮАР.
Довольный своей речью и молчанием гостей, де Йонг провозгласил:
- Итак, вперед, в Хараре! Африканская еда, танцы, женщины… Переодеваться будем заезжать? Я уверяю, что формализма в одежде и в поведении там еще меньше, чем было в Лусаке.
Глядя на сделавшего страдальческое лицо своего напарника по поездке, Матвей попросил:
- А нельзя заменить Хараре поездкой на дикую природу? Мы не будем стрелять и убивать бедных животных. Только фото. А рога мы потом в Москве… достанем.
Украдкой от де Йонга босс показал Матвею большой палец.
Радостный от того, что ему удалось провести под магнитофонную запись «вербовочную» беседу, де Йонг настоял на необходимости заехать в центральный офис – «В буше нужны прочные высокие сапоги из буйволиной кожи, выдерживающие укус змею и жало скорпиона, куртки, закрывающие руки и шею, шлем. А также проводник и особая машина!»
Экипировав соответствующим образом российских гостей, сам де Йонг увернулся от участия в фото – сафари, представив им проводника – рослого загорелого мужчину средних лет.
- Переводчик вам не понадобится. Душан знает русский.